Звездный городок
Jun. 18th, 2009 10:28 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
jacob_burnsНаписал его на МП-17, но успеха там не нашел. Вам же хуже :)
Тема была "Великая Космическая Депрессия (Рассказ должен представлять собой синтез космической фантастики и "нуара"). Считаю, что тему раскрыл полностью. Кто-то упрекнул меня, что там нет нуара. На мой взгляд, там есть все характерные признаки жанра - атмосфера грусти и безнадежность, главный герой - честный аутсайдер, лузер именно из-за своей честности, даже в наличии роковые красотки и продажные полицейские. Так же в Рассказе много космоса и фантастики. И депрессии, о чем я уже говорил :) А то, что герой - не частный детектив, так много ли, к примеру, частных детективов в "Городе грехов"?
Ни с кем на конкурсе из-за своего рассказа не бодался из принципа. Может быть и зря, лишил рассказ необходимого пиара. Впрочем, Сешат и остальные, к чьим рассказам я не проявил должного почтения, у вас есть шанс отыграться за все. Я априори не обижусь, я-то знаю, насколько мой рассказ далек от совершенства, и что именно я не дотянул. Впрочем, мне за "Звездный городок" не стыдно.
И последнее - этот рассказ для меня веха. Первый рассказ, для которого я писал синопсис. Обычно, что-то складывается в голове заранее, и я записываю какие-то мысли концептуального плана. Но впервые я сначала составил план по сценам, и по нему уже писал текст. Действительно, очень эффективно.
Звездный городок
На кухне свистел чайник, в ящике надрывался Градун: «… лет десять назад мы и не мечтали о станции, заметьте, пилотируемой станции, на орбите Марса…», а ведущая, блондинка с темными волосами, уважительно поддакивала: «конечно, товарищ генерал, вы правы, Валерий Семенович…» Любят красотки дубки на петлицах.
У меня аллергия на телик, на космос и на Градуна впридачу, но я раскис в кресле, в животе у меня бурлило, и казалось невмоготу встать и выключить всех и сразу. Немудрено, что в этом гвалте трель домофона затерялась. Только когда свисток утомился и обреченно рухнул на плиту, я расслышал, эти «трям-здрасте».
Она терпеливо ждала под дверью, зачем-то пряча лицо от камеры, укрыв перманентными кудрями.
Она уважила меня именем-отчеством и так жалобно попросила впустить по важному делу, что я дал слабину.
С первого взгляда она мне понравилась – подмокший воробушек с горящими глазами. Но птичка впорхнула в комнату, кинула взгляд на «товарища генерала», не желавшего умолкать, и выпалила скороговоркой:
- Он ведь герой правда, - я скрипнул зубами, - я так ему завидую мы все ему завидуем он такой и вы тоже мы все очень хотим летать правда вы думаете что нам все равно нет вы простите я ворвалась но мне надо это же мечта я хочу летать да да да а вы можете только вы и можете я знаю летать вы умеете вы знаете как умеете летать…
Мне захотелось сломать ее тонкую шейку, и сломал бы, наверное, будь она пацаном. А так я просто схватил ее за шиворот, не обращая внимания на треск сатина, и выволок на лестницу.
Чайник тем временем выкипел полностью, спасибо квартиру не сжег. Плюнул я на чай, достал из шкафа зеленую бутыль, граненый стакан – храню для особо грустных вечеров - сидел допоздна и думал, кто эту гадину подослал.
С утра заглянул в гости капитан Милюков. Хорошо так заглянул, чуть дверь не вынес.
- Крепкий у тебя сон, - хохочет, он у нас такой, смешливый, - наверное, совесть чиста.
- Ни на то, ни на другое не жалуюсь.
Я достал второй стакан, налил ему полный, а себе символически – половину – мне еще на работу идти. Вечером.
- Я на службе, - фыркнул капитан и ту же стакан осушил. – Эх, хорошо!
Милюков промокнул губы бумажным платком, и, не спрашивая разрешения, рухнул на стул.
- Говорят, у тебя новая пассия?
- Новых не припомню, а старые навещают, врать не буду.
- Ну как же, городок бурлит, обсуждает. Колись, Димитрий, расскажи мне про Лидочку.
Я немного удивился.
- Не припомню такой. Веришь, капитан, не было у меня Лидочки, за всю жизнь ни одной не было.
- Ох, не поверю. А как же это чудо?
Милюков ловко выдернул из портфеля фото и кинул передо мной на стол. На снимке улыбалась вчерашняя гостья.
- Значит, ее Лидой зовут, - я подумал, что воробушку имя идет. Взъерошенная бойкая Лидочка.
- Ага, все-таки вы знакомы, - оживился капитан.
- Вчера познакомились. Она ко мне часов в десять вечера приходила.
- И зачем, можно поинтересоваться?
- Не знаю, как пришла, так и ушла.
- И не представилась, и в лоб не чмокнула?
- Не успела. Я ее сразу выставил.
- Суровый ты мужик, Димитрий. Как же ты ее впустил, не спрося ни имени, ни зачем явилась?
- Я все-таки герой, хоть и бывший. Навещают меня женщины, знакомые и не очень – хотят прикоснуться к былой славе.
- И как, прикоснулась?
- Говорю же, прогнал я ее.
- А что так? Вроде гарна дивчина.
- Розыгрыш это все, капитан. Кто-то девчонку подучил, чтобы она на больной мозоли потопталась.
- Значит, ты ее прогнал. А потом что делал?
- С этой красоткой целовался, - я кивнул на бутыль.
- Ну ладно, верю, - капитан вдруг обмяк. – Соседка с первого этажа видела, как она к тебе названивала, а потом и пяти минут не прошло, как выбежала, словно за ней осиный рой гнался. С твоими показаниями сходится.
- С ней случилась беда, или она что-то натворила?
- Пока ни то, ни другое. Но день еще только начинается, - подмигнул Милюков. – Ну, бывай, Димитрий, я пошел. Служба, сам понимаешь.
В Музее Космонавтики швейцаром на дверях стоял Гагарин – «Добро пожаловать, гости дорогие, пальтишко не изволите сдать? Ну и ладно, так идите». Я потрепал его по бронзовой ляжке – на удачу. Все сотрудники так делают.
В стеклянном стакане сидела Макаровна – мой добрый ангел.
- Здоров будь, Алексеич. Ты не рано? День с ночью перепутал? Или решил освободить старушку пораньше?
- Привет, Макаровна! И не мечтай, в двадцать два ноль-ноль к внукам пойдешь, а пока сиди, ворон считай.
- А и посижу. Мне здесь хорошо, покойно. Тепло и сухо.
- Народу с утра много?
- Парочка школьников уроки прогуливает. Эх, закроют нас, Алексееич, за ненадобностью.
- Не закроют. У нас только имущества не на один миллион. В Калуге такого нет. А престиж?
- Твои бы слова да Богу в уши. Ты сам как? Нектар не допил еще?
- На донышке плещется.
- Ну, я тебе после смены оставлю.
- Спасительница!
Я послал старушке воздушный поцелуй и попрыгал через ступеньку на второй этаж. В наш Луна-парк, как мы его называем.
- Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич! – Лешу, лаборанта, я готовил на ВМК по математике. Поступил.
- Привет, студент. Хочу на карусельке прокатиться.
- Но, Дмитрий Алексеевич…- осекся Леша, застеснялся.
- Думаешь, старый, не выдержу? Не бойся, заводи шарманку.
Крутится карусель. Не торопясь, скорость для туристов – их быстро не катают, кому охота центрифугу отмывать.
- Как вы? – хрипит голос наушниках.
- Ты уже запустил? Я и не заметил. Крути! – хриплю в ответ.
Шаг за шагом, заставил я Лешеньку разогнать центрифугу до наших, космических стандартов. Ну, или близко к тому. И вышел я оттуда не шатаясь. Совсем ровно. У меня всегда был отличный вестибулярный аппарат. Смотри, Леша, на своего репетитора, его не только за циферки уважать можно.
«Вы умеете летать». Кто же все-таки подослал ко мне Лидочку? И какое до нее дело Милюкину?
Я застыл перед дверью в симулятор и не мог заставить себя сделать шаг. Простой аттракцион с эффектом присутствия. Двадцать лет назад таких не было. Правда тогда у меня был космос. Некоторые утверждают, что он и сейчас на своем месте.
Пришлось напомнить себе, что я – мужчина и, в далеком прошлом, летчик-космонавт. Подействовало. Шокируя тишину скрипом стиснутых зубов, я преодолел запретный порог.
Звезды. Гигантские огненные шары, раскиданные по вселенной на расстояниях, непостижимых человеческим умом. То, что мы не способны вообразить, мы превращаем в ряды и столбцы цифр, и считаем, что постигли суть неведомого.
Они проносились передо мной, далекие и близкие. Казалось, стоит мне захотеть, и я увижу пейзажи далеких планет, и, чем я грезил с малолетства, их обитателей, забавных и занудных, толстых и газообразных, русалок с голубыми волосами и перекати поле. Стоило только захотеть. Только сделать шаг. Весь мир лежал передо мной, такой желанный, но его было слишком много. Какая-то часть меня жаждала раствориться в пространстве, другая же вопила от страха среди этих просторов.
Сорвав ремни дрожащими руками, я выскочил наружу, не слыша окриков Леши и Макаровны, пробежал по аллее и рухнул на скамейку, не в силах пошевелиться. Слабость расплывалась от груди, заливая все тело. Мурашки и темнота в глазах…
Воробушек Лидочка протирала мне лоб влажным ватным диском. От ваты приятно пахло лосьоном.
- Где я? – вопрос прозвучал глупо, но меня живо интересовал ответ.
- Гостиница «Звездная Пустошь», номер триста двенадцать. У меня в гостях.
- Но как…
- Как вы сюда попали? – затараторила девушка. – Я пришла на экскурсию в ваш замечательный музей. Такая прекрасная экскурсия, мне так понравилось! Выхожу, а тут вы сидите на скамейке. У меня мама – медсестра, и сама я в первом меде учусь, в общем. Я сразу поняла, у вас сердечный приступ. Надо было Скорую вызвать, но у меня тут телефон не ловит, а автоматов я у вас вовсе не видела. Ну я вас подняла, то есть мне бы вас, конечно, самой не поднять, но вы не совсем отключились, теперь, конечно, не помните, ну вы сами встали, я вам только совсем немножечко помогла, и пришли в гостиницу, там я с регистратуры позвонила в Скорую, а потом сюда вас привела, и начала оказывать первую помощь, ну как нас учили…
- А Скорая?
- Они еще не приехали. Ой, вам, наверное, пить хочется?
Действительно, в горле пересохло.
- Если вас не затруднит.
- Я мигом! – Вихрь по имени Лидочка унесся из комнаты.
В углу бубнил телевизор. Теледива вещала:
«…обнаружили микроорганизмы. Находка воистину сенсационная, теперь канонический вопрос «Есть ли жизнь на Марсе» решен раз и навсегда, причем, к радости любителей фантастики, решен он положительно…»
Лидочка, фыркнув, выключила ящик.
- Как же так, - спросил я насмешливо, - я думал, ты как раз любительница космоса.
Тут-то Лидочка мне и выдала своей фирменной скороговоркой, что космос она любит и даже обожает, что только мечтами о космосе и живет, но все, что рассказывают по телевизору – лажа, ширма, что бактерии эти на Марсе нашли еще двадцать лет назад («не подтвердилось», - буркнул я), что Гагарин почти сто лет назад летал, а мы до сих пор только до Марса и добрались. А как же звезды? А как же Контакт (она произнесла «Контакт» с придыханием, сияя взором, в слове ощутимо слышалась заглавная буква «К»). И все знают, что по телевизору чушь говорят, а настоящие полеты происходят здесь, в Богом забытом городке Звездная Пустошь, и можно, если очень попросить кого-то из великих – Градуна или меня, лучше меня, ибо Градун – человек большой, до него пушками не достреляться, а я зря что ли после того первого полета исчез и, как выяснилось, работаю сторожем в музее – летчик-космонавт, Герой России, доктор наук, кстати, так вот если меня хорошо попросить, то я приведу ее за руку к Вратам (тоже непременно с большой буквы), и откроются перед ней дали неведомые и близкие контакты третьего рода…
- Чушь какая! – сказал я.
Лидочка надулась, включила опять телевизор.
“…чудесное воскрешение Веры Грачевой…»
- Ой, я уже слышала! Вы, наверное, очень рады? – Лидочка мгновенно забыла обиду.
- Хм, - спросил я осторожно, - а кто это?
- Ну как же? Вы притворяетесь? Не может быть?
- И все же, кто такая Вера Грачева, и почему я должен за нее радоваться, больше, чем за всех людей на Земле?
- Как же вам не стыдно! – Перемены Лидочкиного настроения меня немного пугали. – Вера Грачева была вашей самой страстной фанаткой! Она приезжала на все ваши тренировки, провожала вас на станцию и встречала. А потом впала в кому в день вашего прилета и только неделю назад выздоровела! Никто уже и не надеялся. А она взяла и выздоровела. Такое счастье!
На экране показали фотографию счастливой Веры. Даже две фотографии – до и после. И тут я ее вспомнил. Мы, конечно, были не поп-звездами, но и у нас находились почитатели. Все время крутилась рядом молодая поросль, мечтающая о звездах. Вера, действительно, своим энтузиазмом давала фору прочим поклонникам. Очень красивая девушка, женщина-вамп, да и только. Правда, она больше внимания уделяла Градуну, мы с Джоном даже немного ревновали, хотя никому из нас троих она по-настоящему не была нужна – мы были женаты и счастливо, как тогда казалось, женаты. Впрочем, за моральную устойчивость Валеры я поручиться не могу. Сам бы не факт, что выстоял перед такой красоткой. Куда-то она пропала, после нашего возвращения, я даже и не обратил особого внимания, у меня тогда своих проблем хватало выше крыши.
- Лида, спасибо большое за помощь. Похоже, ты меня спасла.
Я встал с дивана, чмокнул воробышка в лоб и вышел из номера.
Надо было прийти в себя перед сменой, душ принять, кофейку выпить – дома я себе сам варю, а на работе растворимый – страшная гадость. Поднял руку, и сразу подвалила черная волга. У нас не Москва, обычно бомбят на машинах попроще - что-то типа изношенной в хлам калины, о всяких хендаях и фордах и слыхать не слыхивали. Ну да тем лучше.
Водитель меня позабавил: здоровенный носяра и глаза озорные – вылитый Сирано. Сам весь в джинсе, но казалось, что он привык костюмы носить, да не дешевые. Назвал ему адрес, тронулись. Мне показалось, что на другой стороне дороги стоял в кустах милюковский авенсис, но я не обратил внимания.
В дороге мы разговорились, даром, что ехать десять минут. Носатый оказался астрономом-любителем, заехавшим в город на недельку исследовать наш, действительно очень неплохой, планетарий. Ну и музей его тоже интересовал. У нас экспозиция получше, чем в Калуге.
Естественно, я зазвал его в гости и потащил на чердак, показать свою трубу. Он рассказал о своей, оставшейся дома. Мы пообсуждали, какая лучше, и вообще о телескопах. Сошлись, что главный телескоп человечества вот уже пять лет крутится на орбите, а с Земли ничего толком и не увидишь. Я достал зеленую бутыль (плакали мои благие намерения протрезветь перед работой).
- Ну разве что символически, я все-таки за рулем, - улыбнулся Сирано.
Я хлопнул себя по лбу – совсем из головы вон. Но разлил – ему на донышко, себе чуть побольше, но тоже не стакан.
Сирано выпил, крякнул, хрустнул огурцом.
- Хороший первач, забористый, веселит. Только совет астронома астроному – покупай-ка ты лучше водку в магазине. А то слишком много веселья тоже плохо. И уехал на своей черной волге.
Тяжелый у меня день выдался. Лидочка, Милюков, симулятор. Ничего толком не подозревая, я перелил остатки самогона в поллитровку от колы и пошагал в школу, где сам работал несколько лет назад.
У Лени, учителя химии, было безобидное и даже полезное хобби – любое спиртное, попавшее к нему в руки, он исследовал на чистоту и адекватность. Находил он разные забавные отклонения. Но ничего такого, что нельзя было исправить перегонкой. Как я умудрился до сих пор не подсунуть ему нектар Макаровны, ума не приложу.
Ленчик погромыхал пробирками, еще раз погромыхал, странно на меня посмотрел и вынес вердикт:
- Кто-то тебя, Дима, сильно любит.
- Прости?
- В этот благородный напиток кто-то подмешивал опиаты в очень интересной, кстати, форме. Не так много, кстати.
- Опиаты? – глупо переспросил я.
- Ты меня с продавцом познакомь, я тоже буду у него отовариваться. Только не часто, а то детишек жалко. Такому их научу…
- Самому мало.
- Что ж ты, Макаровна, делаешь, ведьма ты старая! И сколько лет ты меня травишь.
- Да кто ж тебя травит-то, родной! Мне твердо сказали – вреда никакого, только сплошная польза, как витамины, только лучше.
- Кто сказал-то?
- Ох, не спрашивай!
- С ума сошла, родная? Я же утром с этой бутылкой в милицию пойду.
- Не ходи, родной, не надо. Скажу, так уж и быть. Капитан мне порошочек давал, твой знакомый.
- Милюков что ли?
- Он! Только ты уж не губи старуху!
- Домой иди. К внукам, чтоб тебя.
Генерал Градун, вице-президент ОТФ-банка, изобретатель и рационализатор и, конечно же, летчик-космонавт, трижды герой России, стоял на пороге моей каморки во всей красе. Щелчок пальцами, и быкообразные молодые люди внесли коробку, еще щелчок и парни растворились в коридорах музея.
- Чего сидишь, рот разинул, помоги.
Мы вскрыли коробку и достали небольшой телевизор и маленький черный ящик, который Градун присоединил к телевизору вместо антенны.
- Новости идут. Вроде бы успели. Ага, вот оно.
«Джон Митчелл, основатель и держатель контрольного пакета акций «Митчелл инновэшен» убит в собственном доме…»
- Вот так, дружище.
Градун водрузил на стол пакет и махнул рукой, приглашая ознакомиться с содержимым.
Я извлек из пакета ноль семь водки, банку корнишонов, шмат сала и полбуханки бородинского.
- Я не пью.
- И давно?
- С этого вечера.
- И молодец, и правильно. А я выпью. Посуда у тебя есть?
Я достал по привычке две рюмки и два стакана.
- Черт, надо было соку купить. Ну да ладно.
Градун разлил водку, взял свою рюмку, посмотрел на меня выжидающе.
- Не дури, надо Джона помянуть. Мне больше и не с кем.
Я и перестал дурить.
Мы выпили, потом еще выпили, потом бычки в томате принесли еще водки и томатного сока и какой-то закуски, не помню какой.
Мы вспоминали Джона. И как мы по бабам бегали, сигали через забор училища. А потом, в Звездном Городке, они к нам через дыру в заборе лезли. Только про совместный полет молчали. Будто сговорились.
И я к слову упомянул Веру Грачеву. И чуть не протрезвел – генерал побледнел так, что я думал, сейчас в обморок грохнется.
- Ты говорил с ней?
- Еле вспомнил, кто она такая. Это ты с ней шуры-муры крутил. По телевизору рассказали о чудесном выздоровлении. Как ее двадцать лет на капельнице продержали, не пойму.
- Спонсор оплачивал. Неизвестный, - буркнул Градун.
После чего быстро перевел разговор на меня.
- Сколько раз я тебе предлагал место в моей фирме? А? И Джон в Америку звал. Гордый, не хочешь на нас работать – хрен с тобой. Ты, математик, астроном, доктор наук – и тех, и других. Двадцать лет проторчать в этой дыре ночным сторожем? Не мог нормальную работу найти? Что, как в том анекдоте – «чтобы я ушел из авиации»?
- Не «ночным», а сутки через двое. И не двадцать лет, а только пять. До тех пор учителем в школе работал. Здесь недалеко. Нравится мне этот городок – тихий. И никто в музее космонавтики не узнает во мне летчика-космонавта, что само по себе замечательно.
- Балбес. Кстати, ты, я слышал, сегодня подвиги совершал?
- Ты о чем?
- Молодость вспомнил? На центрифуге крутился?
- Было дело.
- И как?
- Нормально. Сам не ожидал, но все в порядке – даже голова не закружилась.
- А потом ходил в симулятор?
- Ну да. А ты неплохо осведомлен.
Градун придвинулся ко мне близко-близко, задышал в лицо:
- Ты с ним говорил?
- С кем, с Джоном? Он же в России лет десять не был.
- Нет, не с Джоном. Проехали. Ладно, пора мне. Ты бы поспал немного, у тебя же тут есть диванчик. Не украдут твой музей.
И вышел из каморки. А я последовал его совету.
Проснулся я абсолютно свежим, давно уже себя так хорошо не чувствовал. Будто и не пил полночи. Посмотрел на часы – пора проверить, вправду ли музей не украли. Я прошелся по коридорам, осмотрел экспозицию, заглянул в Луна-парк. Все было на месте. Разгильдяй я, конечно, а не сторож. Даже не спросил, как Градун в запертые двери прошел, и как он со свитой отсюда вышел. Впрочем, полэкспозиции на его деньги приобретено, а остальную половину его хлопотами ЦУП пожертвовал. Так что с него станется и ключи заныкать, и код от сигнализации изучить.
Я спустился в фойе – отпереть музей и занять законное место у входа.
Лидочка сидела, прислонившись спиной к стеклянной будке вахтера. Я окликнул ее, потеребил за плечо. Потом хлопнул ее по щеке, другой раз, она смотрела пустыми глазами куда-то мимо, не реагируя ни на слова, ни на пощечины. На этот раз скорая приехала быстро. Я поехал с ними в больницу, плюнув на служебный долг.
Вернулся я часа через три. В будке сидела Макаровна, поздоровалась со мной, будто ни в чем не бывало. Я ей ответил так же.
Зашел в каморку, забрать вещи. На моем диванчике развалился Милюков и нагло пялился в новый телевизор.
- Чем обязан, капитан?
- Ты мне не рад, Димитрий?
- Не знаю пока. Вопрос к тебе есть.
- Извини, за банальность, но вопросы здесь задаю я.
- Тогда задавай, не тяни.
- Главный вопрос – когда и при каких обстоятельствах ты в последний раз видел Веру Грачеву, и о чем вы с ней говорили.
- Далась вам эта Грачева. В последний раз я ее видел двадцать лет назад на космодроме. Мы особенно не разговаривали, но я отчетливо помню, как она вручила мне цветы и поцеловала в щеку. Валерию Градуну повезло больше – ему достался поцелуй в губы, при чем, длился он полторы минуты – мы с Джоном, светлая ему память, время засекали для смеха. Впрочем, нет. Это не на самом космодроме было, а чуть раньше, в бытовке. На космодроме нас жены провожали.
- Шутки шутишь, Сомов? Ты же влип по уши. Вы договаривались о встрече? Когда? Зачем?
- Спятил, капитан? Я ее двадцать лет не видел, и видеть не мог, потому что провела она эти годы страшно далеко от Земли.
Милюков нехотя поднялся с дивана, подошел ко мне близко-близко.
- Вот ты и проговорился, Димитрий.
- О чем?
Милюков не размахиваясь двинул меня в живот. Больно двинул. Я чисто рефлекторно дал ему сдачи, и он улетел обратно на диван. Вскочил, сунул мне под нос ствол.
- Зря ты так, Сомов.
- Да ладно тебе, капитан, ты первый начал. Хочешь меня допросить, вызывай в отделение. А за удар прости, но мы квиты. Или хочешь привлечь за нападение при исполнении?
- Я не при исполнении, - усмехнулся Милюков и треснул пистолетом по голове. Грамотно треснул, я от этого удара поплыл, а пришел в себя на родимом диванчике, спеленатый скотчем почти что с ног до головы. Дверь в каморку была заперта, по крайней мере из скважины торчал ключ, который ранее жил у меня в кармане.
- Ты точно спятил, Милюков!
- Я-то в своем уме, а вот ты сам не понимаешь, в какие играешь игры. Или понимаешь?
- Ничего я не понимаю!
- Ну смотри сам. Оставим пока Грачеву в покое. Ненадолго, не обольщайся, космонавт. Поговорим о Лиде Кравцовой. В каких ты с ней отношениях, при каких обстоятельствах познакомился?
- Я тебе говорил, при каких обстоятельствах.
- Не ври мне, - Милюков легонько ударил меня по лицу. – Ты думаешь, я поверю в байки о случайном ночном визите? Думаешь, я не знаю, что ты вчера провел у нее в номере два часа, а сегодня утром отвез ее в больницу, хотя тебя об этом, кстати, никто не просил. Ну, прокомментируй свое поведение.
- А что комментировать?
- Не понимаешь ты меня, Сомов. Зря. Надо сотрудничать со следствием.
- Ты же не при исполнении.
- Ну и что? Тем более должен сотрудничать, если мозги есть.
- Чего ты от меня хочешь, капитан?
Милюков взял со стола бутылку воды – остаток ночного пиршества, смочил платок, протер мне лицо.
- Прости, Димитрий, что ударил тебя. Ты - сильный мужик, космонавт, а я просто разжиревший мент. Ты уж поговори со мной, ладно?
- Хочешь поговорить? Тогда расскажи мне про наркотики в самогоне.
- Узнал? Это уже не ко мне, я больше на Градуна не работаю.
- Он тут при чем?
- Сам товарищ генерал, конечно, ручки не марал, черную работу я за него делал. Но приказ его, и психотроп он выдавал. Порционно. Не дай, говорит, Милюков, тебе Бог, больше или меньше положить. О здоровье твоем, Сомов, пекся. Ну да все кончено. Скоро твой генерал за америкосом отправится. Ты с ним говорил?
- С кем, Джоном? Сто лет как не общались.
- При чем тут Джон! – Милюков схватил меня за куртку. – С этим вашим долбанным чужим! Ты зачем в симулятор полез?
- При чем тут симулятор?
- Нет, в самом деле? Ты же двадцать лет к этим своим космонавтским штукам не прикасался. Я прав?
- Предположим.
- А вчера тебе приспичило? И с Лидой Кравцовой подружиться приспичило, да еще и Вера к тебе на свидание мчится как танк, никто остановить не может. Ну же Сомов, давай договоримся. Все знают, что генерал с америкашкой ему больше не нужны. Если не мы их прикончим, так Вера им все припомнит. А вы еще можете поладить. Ты думаешь, Градун и Митчелл – богачи? Это все копейки. Люди без малейшей фантазии. Давай дружить, Сомов, мы из твоего чужого такие секреты выжмем, мир содрогнется. И на колени падет, ха-ха.
- Ты точно спятил, Милюков.
- Не хочешь дружить. Правильно они тебя тогда на станции… Ты же мечтатель, бессребреник. Так и просидел двадцать лет даже не на печи, а в помойке. Градун с Митчеллом сразу поняли, откуда ветер дует. И что ты им всю малину испортишь. Раструбишь на весь мир «контакт, контакт!» Дырку для ордена просверлишь, да так и будешь с дырой ходить. Тьфу. Последний раз спрашиваю, бум дружить?
Я молча пялился на Милюкова, пытаясь переварить услышанное.
- Значит, не хочешь, - сделал свои выводы капитан. – Ну прощай, космонавт. Мне, кстати, за твою голову уже заплатили. А жаль, хороший ты мужик, могли бы поладить.
Милюков приставил ствол к моему лбу. За его спиной абсолютно бесшумно отворилась дверь в каморку. Градун сжимал в руке маленькую черную коробочку, его вечно спокойное лицо, дергалось, генерал сильно сдал за эти сутки. Милюков резко побагровел, на лбу у него вздулись вены. Капитан выронил пистолет и, держась за голову, сполз на пол. Градун брезгливо отодвинул его ногой в сторону, взял со стола нож и ловко вспорол скотч.
- Последнее время все только и делают, что спасают мне жизнь, - пошутил я невесело, растирая затекшие руки.
- Везунчик ты, Сомов. Подарил бы что-нибудь на счастье, а то моя удача уплыла в теплые края.
Я снял с запястья старые цуповские часы и протянул Градуну.
- Держи Валера, заслужил.
Он порывисто, будто боялся, что я отберу назад подарок, нацепил часы на руку.
- Расскажи, товарищ генерал, как ты умудрился на МКС наркотики пронести?
- Немного зубной пасты, немного ультразвука… Сам догадался, или Милюков подсказал?
- И только ради того, чтобы я о контакте не рассказал?
- Дурак ты, Сомов. Ино тебя живьем жрал. Ты за полчаса килограмм на пять высох, и этот взгляд… - Градун вздрогнул. – Пришлось тебя срочно немного отравить.
Генерал налил и выпил, не предложив мне и даже не посмотрев в мою сторону. Так, глядя в стол, он и продолжил говорить.
- Нина меня встречать не пришла. Сам помнишь, она грипп подхватила, а у нас карантин. Зато ночью в номер пробралась Верка. Ты же помнишь ее, любые посты нипочем. Ино набросился на нее, будто в жизни не пробовал ничего вкуснее. То есть пробовал, конечно, - тебя. К утру она превратилась в овощ.
- И сколько таких вер было?
- Не спрашивай. Сначала я подсовывал Ино всех подряд, потом научился с первого взгляда угадывать, кто ему придется по вкусу.
- Твои агенты распускали слух, что здесь таинственные «врата к звездам»? На это вы молодежь и манили.
- Я называл их «менеджерами». И не только здесь. Мы таких симуляторов сотни поставили здесь и в Америке.
- А все твои изобретения?
- Иногда он говорил с мной пару раз в день, иногда, раз в неделю. Но каждый раз после сеанса я чувствовал такой подъем, такое воодушевление, такую четкость мысли – тебе не понять, только я и Джон знаем. И первое же озарение я истратил на создание психотропа.
Градун шагнул ко мне и начал трясти меня за плечи.
- Двадцать лет я боялся, что эта тварь до тебя доберется. Двадцать лет!
Я оттолкнул Градуна в сторону. Вертелась в голове какая-то мысль, казалось, вот-вот поймаю ее за хвост, и все станет простым и понятным.
- А ведь Грачева проснулась, - подумал я вслух.
- Чудовище твоя Грачева. Семь покушений, ни один киллер не выжил. Кое-кто там, - генерал ткнул пальцем в потолок, - сильно нервничает.
- А ведь они все такие были, как Вера, все, кто пришелся Ино по вкусу? С горящими глазами и мечтой о звездах? Эх вы, горе космонавты. Он вам предлагал вселенную, а вас интересовала только контрабанда.
Градун достал из кармана очередную черную коробочку.
- Это тебе, для телескопа. Разберешься, как подсоединить, там просто. Веришь ли, собрал прототип из обычных стекол для очков. Разницу сам увидишь. Прощай, Дима.
Он положил коробочку на стол и вышел, не оглядываясь.
Я посидел немного – не хотелось столкнуться с Градуном в коридоре, потом прихватил сумку и побрел к выходу.
Валера лежал у лестницы, под головой растекалась темная лужа. Совсем недалеко от каморки, но выстрела я не слышал.
- Не принесли тебе счастья мои часы.
Я закрыл Валере глаза.
Что-то клюнуло меня под левую лопатку.
- Дмитрий Алексеевич, пожалуйста, вернитесь к себе в кабинет.
Я узнал голос.
- Привет, Сирано.
- Как вы меня назвали?
- Сирано. Пристрели меня здесь, какая тебе разница, одно тело, два…
- Ну что вы, Дмитрий Алексеевич, я не собираюсь вас убивать. Мы просто обождем у вас на диванчике одну милую даму. Она скоро придет, ей так не терпится вас увидеть.
Мы вернулись в каморку.
- Пожалуйста, не стесняйтесь, можете перекусить, даже выпить водки для храбрости. Только, пожалуйста, не делайте глупостей. Не хочется портить вам коленную чашечку. Вы мне лично глубоко симпатичны. Я, кстати, действительно увлекаюсь астрономией. И историей космонавтики. Обидно, что здесь никто не понимает, какой человек рядом с ними живет.
- Генерал Градун для космонавтики сделал больше, гораздо больше.
- Поверьте, я убил его безо всякого удовольствия. Долг есть долг.
Я уселся на диван, а Сирано пристроился на стульчике. Должно быть я задремал, и проснулся от резких щелчков. Носатый палил в дверной проем, потом у него видимо кончились патроны, он прыгнул вперед, но не долетев до двери рухнул на пол и там затих.
В комнату вошла Вера Грачева. Сейчас она была похода не на призрак, лежавший на больничной койке, а на ту молодую Веру, что провожала нас в бытовке в полет. Как и тогда, она чмокнула меня в щечку.
- Здравствуйте, Дима. Очень рада вас видеть.
- Но зачем?..
- Он очень хочет с вами пообщаться. Все эти годы хотел.
- Ино правда уходит?
- Да, но я попытаюсь его в какой-то мере заменить. И его и Градуна и Митчелла. И мне бы хотелось, чтобы вы стали первым, кто пройдет через «новые врата». Вы бы только знали, где я только не побывала. Я даже вам немного завидую, вы столько всего увидите в первый раз.
Меня зовут Дмитрий Сомов, мне далеко за пятьдесят и двадцать лет своей жизни я, сам того не ведая, просидел на наркотиках. Все мои друзья мертвы, меня не держит на Земле ни любовь, ни дело, ничего. Может быть я стану прощальным обедом инопланетного разума, а может быть, обрету весь мир. В любом случае мое изношенное тело не прождет меня двадцать лет. Но мне не к кому и незачем возвращаться. Где-то там между огромных огненных шаров парит воробушек Лидочка. Ей сейчас не до меня – сбылась ее мечта. Возможно, и моя сейчас сбудется.
Тема была "Великая Космическая Депрессия (Рассказ должен представлять собой синтез космической фантастики и "нуара"). Считаю, что тему раскрыл полностью. Кто-то упрекнул меня, что там нет нуара. На мой взгляд, там есть все характерные признаки жанра - атмосфера грусти и безнадежность, главный герой - честный аутсайдер, лузер именно из-за своей честности, даже в наличии роковые красотки и продажные полицейские. Так же в Рассказе много космоса и фантастики. И депрессии, о чем я уже говорил :) А то, что герой - не частный детектив, так много ли, к примеру, частных детективов в "Городе грехов"?
Ни с кем на конкурсе из-за своего рассказа не бодался из принципа. Может быть и зря, лишил рассказ необходимого пиара. Впрочем, Сешат и остальные, к чьим рассказам я не проявил должного почтения, у вас есть шанс отыграться за все. Я априори не обижусь, я-то знаю, насколько мой рассказ далек от совершенства, и что именно я не дотянул. Впрочем, мне за "Звездный городок" не стыдно.
И последнее - этот рассказ для меня веха. Первый рассказ, для которого я писал синопсис. Обычно, что-то складывается в голове заранее, и я записываю какие-то мысли концептуального плана. Но впервые я сначала составил план по сценам, и по нему уже писал текст. Действительно, очень эффективно.
Звездный городок
На кухне свистел чайник, в ящике надрывался Градун: «… лет десять назад мы и не мечтали о станции, заметьте, пилотируемой станции, на орбите Марса…», а ведущая, блондинка с темными волосами, уважительно поддакивала: «конечно, товарищ генерал, вы правы, Валерий Семенович…» Любят красотки дубки на петлицах.
У меня аллергия на телик, на космос и на Градуна впридачу, но я раскис в кресле, в животе у меня бурлило, и казалось невмоготу встать и выключить всех и сразу. Немудрено, что в этом гвалте трель домофона затерялась. Только когда свисток утомился и обреченно рухнул на плиту, я расслышал, эти «трям-здрасте».
Она терпеливо ждала под дверью, зачем-то пряча лицо от камеры, укрыв перманентными кудрями.
Она уважила меня именем-отчеством и так жалобно попросила впустить по важному делу, что я дал слабину.
С первого взгляда она мне понравилась – подмокший воробушек с горящими глазами. Но птичка впорхнула в комнату, кинула взгляд на «товарища генерала», не желавшего умолкать, и выпалила скороговоркой:
- Он ведь герой правда, - я скрипнул зубами, - я так ему завидую мы все ему завидуем он такой и вы тоже мы все очень хотим летать правда вы думаете что нам все равно нет вы простите я ворвалась но мне надо это же мечта я хочу летать да да да а вы можете только вы и можете я знаю летать вы умеете вы знаете как умеете летать…
Мне захотелось сломать ее тонкую шейку, и сломал бы, наверное, будь она пацаном. А так я просто схватил ее за шиворот, не обращая внимания на треск сатина, и выволок на лестницу.
Чайник тем временем выкипел полностью, спасибо квартиру не сжег. Плюнул я на чай, достал из шкафа зеленую бутыль, граненый стакан – храню для особо грустных вечеров - сидел допоздна и думал, кто эту гадину подослал.
С утра заглянул в гости капитан Милюков. Хорошо так заглянул, чуть дверь не вынес.
- Крепкий у тебя сон, - хохочет, он у нас такой, смешливый, - наверное, совесть чиста.
- Ни на то, ни на другое не жалуюсь.
Я достал второй стакан, налил ему полный, а себе символически – половину – мне еще на работу идти. Вечером.
- Я на службе, - фыркнул капитан и ту же стакан осушил. – Эх, хорошо!
Милюков промокнул губы бумажным платком, и, не спрашивая разрешения, рухнул на стул.
- Говорят, у тебя новая пассия?
- Новых не припомню, а старые навещают, врать не буду.
- Ну как же, городок бурлит, обсуждает. Колись, Димитрий, расскажи мне про Лидочку.
Я немного удивился.
- Не припомню такой. Веришь, капитан, не было у меня Лидочки, за всю жизнь ни одной не было.
- Ох, не поверю. А как же это чудо?
Милюков ловко выдернул из портфеля фото и кинул передо мной на стол. На снимке улыбалась вчерашняя гостья.
- Значит, ее Лидой зовут, - я подумал, что воробушку имя идет. Взъерошенная бойкая Лидочка.
- Ага, все-таки вы знакомы, - оживился капитан.
- Вчера познакомились. Она ко мне часов в десять вечера приходила.
- И зачем, можно поинтересоваться?
- Не знаю, как пришла, так и ушла.
- И не представилась, и в лоб не чмокнула?
- Не успела. Я ее сразу выставил.
- Суровый ты мужик, Димитрий. Как же ты ее впустил, не спрося ни имени, ни зачем явилась?
- Я все-таки герой, хоть и бывший. Навещают меня женщины, знакомые и не очень – хотят прикоснуться к былой славе.
- И как, прикоснулась?
- Говорю же, прогнал я ее.
- А что так? Вроде гарна дивчина.
- Розыгрыш это все, капитан. Кто-то девчонку подучил, чтобы она на больной мозоли потопталась.
- Значит, ты ее прогнал. А потом что делал?
- С этой красоткой целовался, - я кивнул на бутыль.
- Ну ладно, верю, - капитан вдруг обмяк. – Соседка с первого этажа видела, как она к тебе названивала, а потом и пяти минут не прошло, как выбежала, словно за ней осиный рой гнался. С твоими показаниями сходится.
- С ней случилась беда, или она что-то натворила?
- Пока ни то, ни другое. Но день еще только начинается, - подмигнул Милюков. – Ну, бывай, Димитрий, я пошел. Служба, сам понимаешь.
В Музее Космонавтики швейцаром на дверях стоял Гагарин – «Добро пожаловать, гости дорогие, пальтишко не изволите сдать? Ну и ладно, так идите». Я потрепал его по бронзовой ляжке – на удачу. Все сотрудники так делают.
В стеклянном стакане сидела Макаровна – мой добрый ангел.
- Здоров будь, Алексеич. Ты не рано? День с ночью перепутал? Или решил освободить старушку пораньше?
- Привет, Макаровна! И не мечтай, в двадцать два ноль-ноль к внукам пойдешь, а пока сиди, ворон считай.
- А и посижу. Мне здесь хорошо, покойно. Тепло и сухо.
- Народу с утра много?
- Парочка школьников уроки прогуливает. Эх, закроют нас, Алексееич, за ненадобностью.
- Не закроют. У нас только имущества не на один миллион. В Калуге такого нет. А престиж?
- Твои бы слова да Богу в уши. Ты сам как? Нектар не допил еще?
- На донышке плещется.
- Ну, я тебе после смены оставлю.
- Спасительница!
Я послал старушке воздушный поцелуй и попрыгал через ступеньку на второй этаж. В наш Луна-парк, как мы его называем.
- Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич! – Лешу, лаборанта, я готовил на ВМК по математике. Поступил.
- Привет, студент. Хочу на карусельке прокатиться.
- Но, Дмитрий Алексеевич…- осекся Леша, застеснялся.
- Думаешь, старый, не выдержу? Не бойся, заводи шарманку.
Крутится карусель. Не торопясь, скорость для туристов – их быстро не катают, кому охота центрифугу отмывать.
- Как вы? – хрипит голос наушниках.
- Ты уже запустил? Я и не заметил. Крути! – хриплю в ответ.
Шаг за шагом, заставил я Лешеньку разогнать центрифугу до наших, космических стандартов. Ну, или близко к тому. И вышел я оттуда не шатаясь. Совсем ровно. У меня всегда был отличный вестибулярный аппарат. Смотри, Леша, на своего репетитора, его не только за циферки уважать можно.
«Вы умеете летать». Кто же все-таки подослал ко мне Лидочку? И какое до нее дело Милюкину?
Я застыл перед дверью в симулятор и не мог заставить себя сделать шаг. Простой аттракцион с эффектом присутствия. Двадцать лет назад таких не было. Правда тогда у меня был космос. Некоторые утверждают, что он и сейчас на своем месте.
Пришлось напомнить себе, что я – мужчина и, в далеком прошлом, летчик-космонавт. Подействовало. Шокируя тишину скрипом стиснутых зубов, я преодолел запретный порог.
Звезды. Гигантские огненные шары, раскиданные по вселенной на расстояниях, непостижимых человеческим умом. То, что мы не способны вообразить, мы превращаем в ряды и столбцы цифр, и считаем, что постигли суть неведомого.
Они проносились передо мной, далекие и близкие. Казалось, стоит мне захотеть, и я увижу пейзажи далеких планет, и, чем я грезил с малолетства, их обитателей, забавных и занудных, толстых и газообразных, русалок с голубыми волосами и перекати поле. Стоило только захотеть. Только сделать шаг. Весь мир лежал передо мной, такой желанный, но его было слишком много. Какая-то часть меня жаждала раствориться в пространстве, другая же вопила от страха среди этих просторов.
Сорвав ремни дрожащими руками, я выскочил наружу, не слыша окриков Леши и Макаровны, пробежал по аллее и рухнул на скамейку, не в силах пошевелиться. Слабость расплывалась от груди, заливая все тело. Мурашки и темнота в глазах…
Воробушек Лидочка протирала мне лоб влажным ватным диском. От ваты приятно пахло лосьоном.
- Где я? – вопрос прозвучал глупо, но меня живо интересовал ответ.
- Гостиница «Звездная Пустошь», номер триста двенадцать. У меня в гостях.
- Но как…
- Как вы сюда попали? – затараторила девушка. – Я пришла на экскурсию в ваш замечательный музей. Такая прекрасная экскурсия, мне так понравилось! Выхожу, а тут вы сидите на скамейке. У меня мама – медсестра, и сама я в первом меде учусь, в общем. Я сразу поняла, у вас сердечный приступ. Надо было Скорую вызвать, но у меня тут телефон не ловит, а автоматов я у вас вовсе не видела. Ну я вас подняла, то есть мне бы вас, конечно, самой не поднять, но вы не совсем отключились, теперь, конечно, не помните, ну вы сами встали, я вам только совсем немножечко помогла, и пришли в гостиницу, там я с регистратуры позвонила в Скорую, а потом сюда вас привела, и начала оказывать первую помощь, ну как нас учили…
- А Скорая?
- Они еще не приехали. Ой, вам, наверное, пить хочется?
Действительно, в горле пересохло.
- Если вас не затруднит.
- Я мигом! – Вихрь по имени Лидочка унесся из комнаты.
В углу бубнил телевизор. Теледива вещала:
«…обнаружили микроорганизмы. Находка воистину сенсационная, теперь канонический вопрос «Есть ли жизнь на Марсе» решен раз и навсегда, причем, к радости любителей фантастики, решен он положительно…»
Лидочка, фыркнув, выключила ящик.
- Как же так, - спросил я насмешливо, - я думал, ты как раз любительница космоса.
Тут-то Лидочка мне и выдала своей фирменной скороговоркой, что космос она любит и даже обожает, что только мечтами о космосе и живет, но все, что рассказывают по телевизору – лажа, ширма, что бактерии эти на Марсе нашли еще двадцать лет назад («не подтвердилось», - буркнул я), что Гагарин почти сто лет назад летал, а мы до сих пор только до Марса и добрались. А как же звезды? А как же Контакт (она произнесла «Контакт» с придыханием, сияя взором, в слове ощутимо слышалась заглавная буква «К»). И все знают, что по телевизору чушь говорят, а настоящие полеты происходят здесь, в Богом забытом городке Звездная Пустошь, и можно, если очень попросить кого-то из великих – Градуна или меня, лучше меня, ибо Градун – человек большой, до него пушками не достреляться, а я зря что ли после того первого полета исчез и, как выяснилось, работаю сторожем в музее – летчик-космонавт, Герой России, доктор наук, кстати, так вот если меня хорошо попросить, то я приведу ее за руку к Вратам (тоже непременно с большой буквы), и откроются перед ней дали неведомые и близкие контакты третьего рода…
- Чушь какая! – сказал я.
Лидочка надулась, включила опять телевизор.
“…чудесное воскрешение Веры Грачевой…»
- Ой, я уже слышала! Вы, наверное, очень рады? – Лидочка мгновенно забыла обиду.
- Хм, - спросил я осторожно, - а кто это?
- Ну как же? Вы притворяетесь? Не может быть?
- И все же, кто такая Вера Грачева, и почему я должен за нее радоваться, больше, чем за всех людей на Земле?
- Как же вам не стыдно! – Перемены Лидочкиного настроения меня немного пугали. – Вера Грачева была вашей самой страстной фанаткой! Она приезжала на все ваши тренировки, провожала вас на станцию и встречала. А потом впала в кому в день вашего прилета и только неделю назад выздоровела! Никто уже и не надеялся. А она взяла и выздоровела. Такое счастье!
На экране показали фотографию счастливой Веры. Даже две фотографии – до и после. И тут я ее вспомнил. Мы, конечно, были не поп-звездами, но и у нас находились почитатели. Все время крутилась рядом молодая поросль, мечтающая о звездах. Вера, действительно, своим энтузиазмом давала фору прочим поклонникам. Очень красивая девушка, женщина-вамп, да и только. Правда, она больше внимания уделяла Градуну, мы с Джоном даже немного ревновали, хотя никому из нас троих она по-настоящему не была нужна – мы были женаты и счастливо, как тогда казалось, женаты. Впрочем, за моральную устойчивость Валеры я поручиться не могу. Сам бы не факт, что выстоял перед такой красоткой. Куда-то она пропала, после нашего возвращения, я даже и не обратил особого внимания, у меня тогда своих проблем хватало выше крыши.
- Лида, спасибо большое за помощь. Похоже, ты меня спасла.
Я встал с дивана, чмокнул воробышка в лоб и вышел из номера.
Надо было прийти в себя перед сменой, душ принять, кофейку выпить – дома я себе сам варю, а на работе растворимый – страшная гадость. Поднял руку, и сразу подвалила черная волга. У нас не Москва, обычно бомбят на машинах попроще - что-то типа изношенной в хлам калины, о всяких хендаях и фордах и слыхать не слыхивали. Ну да тем лучше.
Водитель меня позабавил: здоровенный носяра и глаза озорные – вылитый Сирано. Сам весь в джинсе, но казалось, что он привык костюмы носить, да не дешевые. Назвал ему адрес, тронулись. Мне показалось, что на другой стороне дороги стоял в кустах милюковский авенсис, но я не обратил внимания.
В дороге мы разговорились, даром, что ехать десять минут. Носатый оказался астрономом-любителем, заехавшим в город на недельку исследовать наш, действительно очень неплохой, планетарий. Ну и музей его тоже интересовал. У нас экспозиция получше, чем в Калуге.
Естественно, я зазвал его в гости и потащил на чердак, показать свою трубу. Он рассказал о своей, оставшейся дома. Мы пообсуждали, какая лучше, и вообще о телескопах. Сошлись, что главный телескоп человечества вот уже пять лет крутится на орбите, а с Земли ничего толком и не увидишь. Я достал зеленую бутыль (плакали мои благие намерения протрезветь перед работой).
- Ну разве что символически, я все-таки за рулем, - улыбнулся Сирано.
Я хлопнул себя по лбу – совсем из головы вон. Но разлил – ему на донышко, себе чуть побольше, но тоже не стакан.
Сирано выпил, крякнул, хрустнул огурцом.
- Хороший первач, забористый, веселит. Только совет астронома астроному – покупай-ка ты лучше водку в магазине. А то слишком много веселья тоже плохо. И уехал на своей черной волге.
Тяжелый у меня день выдался. Лидочка, Милюков, симулятор. Ничего толком не подозревая, я перелил остатки самогона в поллитровку от колы и пошагал в школу, где сам работал несколько лет назад.
У Лени, учителя химии, было безобидное и даже полезное хобби – любое спиртное, попавшее к нему в руки, он исследовал на чистоту и адекватность. Находил он разные забавные отклонения. Но ничего такого, что нельзя было исправить перегонкой. Как я умудрился до сих пор не подсунуть ему нектар Макаровны, ума не приложу.
Ленчик погромыхал пробирками, еще раз погромыхал, странно на меня посмотрел и вынес вердикт:
- Кто-то тебя, Дима, сильно любит.
- Прости?
- В этот благородный напиток кто-то подмешивал опиаты в очень интересной, кстати, форме. Не так много, кстати.
- Опиаты? – глупо переспросил я.
- Ты меня с продавцом познакомь, я тоже буду у него отовариваться. Только не часто, а то детишек жалко. Такому их научу…
- Самому мало.
- Что ж ты, Макаровна, делаешь, ведьма ты старая! И сколько лет ты меня травишь.
- Да кто ж тебя травит-то, родной! Мне твердо сказали – вреда никакого, только сплошная польза, как витамины, только лучше.
- Кто сказал-то?
- Ох, не спрашивай!
- С ума сошла, родная? Я же утром с этой бутылкой в милицию пойду.
- Не ходи, родной, не надо. Скажу, так уж и быть. Капитан мне порошочек давал, твой знакомый.
- Милюков что ли?
- Он! Только ты уж не губи старуху!
- Домой иди. К внукам, чтоб тебя.
Генерал Градун, вице-президент ОТФ-банка, изобретатель и рационализатор и, конечно же, летчик-космонавт, трижды герой России, стоял на пороге моей каморки во всей красе. Щелчок пальцами, и быкообразные молодые люди внесли коробку, еще щелчок и парни растворились в коридорах музея.
- Чего сидишь, рот разинул, помоги.
Мы вскрыли коробку и достали небольшой телевизор и маленький черный ящик, который Градун присоединил к телевизору вместо антенны.
- Новости идут. Вроде бы успели. Ага, вот оно.
«Джон Митчелл, основатель и держатель контрольного пакета акций «Митчелл инновэшен» убит в собственном доме…»
- Вот так, дружище.
Градун водрузил на стол пакет и махнул рукой, приглашая ознакомиться с содержимым.
Я извлек из пакета ноль семь водки, банку корнишонов, шмат сала и полбуханки бородинского.
- Я не пью.
- И давно?
- С этого вечера.
- И молодец, и правильно. А я выпью. Посуда у тебя есть?
Я достал по привычке две рюмки и два стакана.
- Черт, надо было соку купить. Ну да ладно.
Градун разлил водку, взял свою рюмку, посмотрел на меня выжидающе.
- Не дури, надо Джона помянуть. Мне больше и не с кем.
Я и перестал дурить.
Мы выпили, потом еще выпили, потом бычки в томате принесли еще водки и томатного сока и какой-то закуски, не помню какой.
Мы вспоминали Джона. И как мы по бабам бегали, сигали через забор училища. А потом, в Звездном Городке, они к нам через дыру в заборе лезли. Только про совместный полет молчали. Будто сговорились.
И я к слову упомянул Веру Грачеву. И чуть не протрезвел – генерал побледнел так, что я думал, сейчас в обморок грохнется.
- Ты говорил с ней?
- Еле вспомнил, кто она такая. Это ты с ней шуры-муры крутил. По телевизору рассказали о чудесном выздоровлении. Как ее двадцать лет на капельнице продержали, не пойму.
- Спонсор оплачивал. Неизвестный, - буркнул Градун.
После чего быстро перевел разговор на меня.
- Сколько раз я тебе предлагал место в моей фирме? А? И Джон в Америку звал. Гордый, не хочешь на нас работать – хрен с тобой. Ты, математик, астроном, доктор наук – и тех, и других. Двадцать лет проторчать в этой дыре ночным сторожем? Не мог нормальную работу найти? Что, как в том анекдоте – «чтобы я ушел из авиации»?
- Не «ночным», а сутки через двое. И не двадцать лет, а только пять. До тех пор учителем в школе работал. Здесь недалеко. Нравится мне этот городок – тихий. И никто в музее космонавтики не узнает во мне летчика-космонавта, что само по себе замечательно.
- Балбес. Кстати, ты, я слышал, сегодня подвиги совершал?
- Ты о чем?
- Молодость вспомнил? На центрифуге крутился?
- Было дело.
- И как?
- Нормально. Сам не ожидал, но все в порядке – даже голова не закружилась.
- А потом ходил в симулятор?
- Ну да. А ты неплохо осведомлен.
Градун придвинулся ко мне близко-близко, задышал в лицо:
- Ты с ним говорил?
- С кем, с Джоном? Он же в России лет десять не был.
- Нет, не с Джоном. Проехали. Ладно, пора мне. Ты бы поспал немного, у тебя же тут есть диванчик. Не украдут твой музей.
И вышел из каморки. А я последовал его совету.
Проснулся я абсолютно свежим, давно уже себя так хорошо не чувствовал. Будто и не пил полночи. Посмотрел на часы – пора проверить, вправду ли музей не украли. Я прошелся по коридорам, осмотрел экспозицию, заглянул в Луна-парк. Все было на месте. Разгильдяй я, конечно, а не сторож. Даже не спросил, как Градун в запертые двери прошел, и как он со свитой отсюда вышел. Впрочем, полэкспозиции на его деньги приобретено, а остальную половину его хлопотами ЦУП пожертвовал. Так что с него станется и ключи заныкать, и код от сигнализации изучить.
Я спустился в фойе – отпереть музей и занять законное место у входа.
Лидочка сидела, прислонившись спиной к стеклянной будке вахтера. Я окликнул ее, потеребил за плечо. Потом хлопнул ее по щеке, другой раз, она смотрела пустыми глазами куда-то мимо, не реагируя ни на слова, ни на пощечины. На этот раз скорая приехала быстро. Я поехал с ними в больницу, плюнув на служебный долг.
Вернулся я часа через три. В будке сидела Макаровна, поздоровалась со мной, будто ни в чем не бывало. Я ей ответил так же.
Зашел в каморку, забрать вещи. На моем диванчике развалился Милюков и нагло пялился в новый телевизор.
- Чем обязан, капитан?
- Ты мне не рад, Димитрий?
- Не знаю пока. Вопрос к тебе есть.
- Извини, за банальность, но вопросы здесь задаю я.
- Тогда задавай, не тяни.
- Главный вопрос – когда и при каких обстоятельствах ты в последний раз видел Веру Грачеву, и о чем вы с ней говорили.
- Далась вам эта Грачева. В последний раз я ее видел двадцать лет назад на космодроме. Мы особенно не разговаривали, но я отчетливо помню, как она вручила мне цветы и поцеловала в щеку. Валерию Градуну повезло больше – ему достался поцелуй в губы, при чем, длился он полторы минуты – мы с Джоном, светлая ему память, время засекали для смеха. Впрочем, нет. Это не на самом космодроме было, а чуть раньше, в бытовке. На космодроме нас жены провожали.
- Шутки шутишь, Сомов? Ты же влип по уши. Вы договаривались о встрече? Когда? Зачем?
- Спятил, капитан? Я ее двадцать лет не видел, и видеть не мог, потому что провела она эти годы страшно далеко от Земли.
Милюков нехотя поднялся с дивана, подошел ко мне близко-близко.
- Вот ты и проговорился, Димитрий.
- О чем?
Милюков не размахиваясь двинул меня в живот. Больно двинул. Я чисто рефлекторно дал ему сдачи, и он улетел обратно на диван. Вскочил, сунул мне под нос ствол.
- Зря ты так, Сомов.
- Да ладно тебе, капитан, ты первый начал. Хочешь меня допросить, вызывай в отделение. А за удар прости, но мы квиты. Или хочешь привлечь за нападение при исполнении?
- Я не при исполнении, - усмехнулся Милюков и треснул пистолетом по голове. Грамотно треснул, я от этого удара поплыл, а пришел в себя на родимом диванчике, спеленатый скотчем почти что с ног до головы. Дверь в каморку была заперта, по крайней мере из скважины торчал ключ, который ранее жил у меня в кармане.
- Ты точно спятил, Милюков!
- Я-то в своем уме, а вот ты сам не понимаешь, в какие играешь игры. Или понимаешь?
- Ничего я не понимаю!
- Ну смотри сам. Оставим пока Грачеву в покое. Ненадолго, не обольщайся, космонавт. Поговорим о Лиде Кравцовой. В каких ты с ней отношениях, при каких обстоятельствах познакомился?
- Я тебе говорил, при каких обстоятельствах.
- Не ври мне, - Милюков легонько ударил меня по лицу. – Ты думаешь, я поверю в байки о случайном ночном визите? Думаешь, я не знаю, что ты вчера провел у нее в номере два часа, а сегодня утром отвез ее в больницу, хотя тебя об этом, кстати, никто не просил. Ну, прокомментируй свое поведение.
- А что комментировать?
- Не понимаешь ты меня, Сомов. Зря. Надо сотрудничать со следствием.
- Ты же не при исполнении.
- Ну и что? Тем более должен сотрудничать, если мозги есть.
- Чего ты от меня хочешь, капитан?
Милюков взял со стола бутылку воды – остаток ночного пиршества, смочил платок, протер мне лицо.
- Прости, Димитрий, что ударил тебя. Ты - сильный мужик, космонавт, а я просто разжиревший мент. Ты уж поговори со мной, ладно?
- Хочешь поговорить? Тогда расскажи мне про наркотики в самогоне.
- Узнал? Это уже не ко мне, я больше на Градуна не работаю.
- Он тут при чем?
- Сам товарищ генерал, конечно, ручки не марал, черную работу я за него делал. Но приказ его, и психотроп он выдавал. Порционно. Не дай, говорит, Милюков, тебе Бог, больше или меньше положить. О здоровье твоем, Сомов, пекся. Ну да все кончено. Скоро твой генерал за америкосом отправится. Ты с ним говорил?
- С кем, Джоном? Сто лет как не общались.
- При чем тут Джон! – Милюков схватил меня за куртку. – С этим вашим долбанным чужим! Ты зачем в симулятор полез?
- При чем тут симулятор?
- Нет, в самом деле? Ты же двадцать лет к этим своим космонавтским штукам не прикасался. Я прав?
- Предположим.
- А вчера тебе приспичило? И с Лидой Кравцовой подружиться приспичило, да еще и Вера к тебе на свидание мчится как танк, никто остановить не может. Ну же Сомов, давай договоримся. Все знают, что генерал с америкашкой ему больше не нужны. Если не мы их прикончим, так Вера им все припомнит. А вы еще можете поладить. Ты думаешь, Градун и Митчелл – богачи? Это все копейки. Люди без малейшей фантазии. Давай дружить, Сомов, мы из твоего чужого такие секреты выжмем, мир содрогнется. И на колени падет, ха-ха.
- Ты точно спятил, Милюков.
- Не хочешь дружить. Правильно они тебя тогда на станции… Ты же мечтатель, бессребреник. Так и просидел двадцать лет даже не на печи, а в помойке. Градун с Митчеллом сразу поняли, откуда ветер дует. И что ты им всю малину испортишь. Раструбишь на весь мир «контакт, контакт!» Дырку для ордена просверлишь, да так и будешь с дырой ходить. Тьфу. Последний раз спрашиваю, бум дружить?
Я молча пялился на Милюкова, пытаясь переварить услышанное.
- Значит, не хочешь, - сделал свои выводы капитан. – Ну прощай, космонавт. Мне, кстати, за твою голову уже заплатили. А жаль, хороший ты мужик, могли бы поладить.
Милюков приставил ствол к моему лбу. За его спиной абсолютно бесшумно отворилась дверь в каморку. Градун сжимал в руке маленькую черную коробочку, его вечно спокойное лицо, дергалось, генерал сильно сдал за эти сутки. Милюков резко побагровел, на лбу у него вздулись вены. Капитан выронил пистолет и, держась за голову, сполз на пол. Градун брезгливо отодвинул его ногой в сторону, взял со стола нож и ловко вспорол скотч.
- Последнее время все только и делают, что спасают мне жизнь, - пошутил я невесело, растирая затекшие руки.
- Везунчик ты, Сомов. Подарил бы что-нибудь на счастье, а то моя удача уплыла в теплые края.
Я снял с запястья старые цуповские часы и протянул Градуну.
- Держи Валера, заслужил.
Он порывисто, будто боялся, что я отберу назад подарок, нацепил часы на руку.
- Расскажи, товарищ генерал, как ты умудрился на МКС наркотики пронести?
- Немного зубной пасты, немного ультразвука… Сам догадался, или Милюков подсказал?
- И только ради того, чтобы я о контакте не рассказал?
- Дурак ты, Сомов. Ино тебя живьем жрал. Ты за полчаса килограмм на пять высох, и этот взгляд… - Градун вздрогнул. – Пришлось тебя срочно немного отравить.
Генерал налил и выпил, не предложив мне и даже не посмотрев в мою сторону. Так, глядя в стол, он и продолжил говорить.
- Нина меня встречать не пришла. Сам помнишь, она грипп подхватила, а у нас карантин. Зато ночью в номер пробралась Верка. Ты же помнишь ее, любые посты нипочем. Ино набросился на нее, будто в жизни не пробовал ничего вкуснее. То есть пробовал, конечно, - тебя. К утру она превратилась в овощ.
- И сколько таких вер было?
- Не спрашивай. Сначала я подсовывал Ино всех подряд, потом научился с первого взгляда угадывать, кто ему придется по вкусу.
- Твои агенты распускали слух, что здесь таинственные «врата к звездам»? На это вы молодежь и манили.
- Я называл их «менеджерами». И не только здесь. Мы таких симуляторов сотни поставили здесь и в Америке.
- А все твои изобретения?
- Иногда он говорил с мной пару раз в день, иногда, раз в неделю. Но каждый раз после сеанса я чувствовал такой подъем, такое воодушевление, такую четкость мысли – тебе не понять, только я и Джон знаем. И первое же озарение я истратил на создание психотропа.
Градун шагнул ко мне и начал трясти меня за плечи.
- Двадцать лет я боялся, что эта тварь до тебя доберется. Двадцать лет!
Я оттолкнул Градуна в сторону. Вертелась в голове какая-то мысль, казалось, вот-вот поймаю ее за хвост, и все станет простым и понятным.
- А ведь Грачева проснулась, - подумал я вслух.
- Чудовище твоя Грачева. Семь покушений, ни один киллер не выжил. Кое-кто там, - генерал ткнул пальцем в потолок, - сильно нервничает.
- А ведь они все такие были, как Вера, все, кто пришелся Ино по вкусу? С горящими глазами и мечтой о звездах? Эх вы, горе космонавты. Он вам предлагал вселенную, а вас интересовала только контрабанда.
Градун достал из кармана очередную черную коробочку.
- Это тебе, для телескопа. Разберешься, как подсоединить, там просто. Веришь ли, собрал прототип из обычных стекол для очков. Разницу сам увидишь. Прощай, Дима.
Он положил коробочку на стол и вышел, не оглядываясь.
Я посидел немного – не хотелось столкнуться с Градуном в коридоре, потом прихватил сумку и побрел к выходу.
Валера лежал у лестницы, под головой растекалась темная лужа. Совсем недалеко от каморки, но выстрела я не слышал.
- Не принесли тебе счастья мои часы.
Я закрыл Валере глаза.
Что-то клюнуло меня под левую лопатку.
- Дмитрий Алексеевич, пожалуйста, вернитесь к себе в кабинет.
Я узнал голос.
- Привет, Сирано.
- Как вы меня назвали?
- Сирано. Пристрели меня здесь, какая тебе разница, одно тело, два…
- Ну что вы, Дмитрий Алексеевич, я не собираюсь вас убивать. Мы просто обождем у вас на диванчике одну милую даму. Она скоро придет, ей так не терпится вас увидеть.
Мы вернулись в каморку.
- Пожалуйста, не стесняйтесь, можете перекусить, даже выпить водки для храбрости. Только, пожалуйста, не делайте глупостей. Не хочется портить вам коленную чашечку. Вы мне лично глубоко симпатичны. Я, кстати, действительно увлекаюсь астрономией. И историей космонавтики. Обидно, что здесь никто не понимает, какой человек рядом с ними живет.
- Генерал Градун для космонавтики сделал больше, гораздо больше.
- Поверьте, я убил его безо всякого удовольствия. Долг есть долг.
Я уселся на диван, а Сирано пристроился на стульчике. Должно быть я задремал, и проснулся от резких щелчков. Носатый палил в дверной проем, потом у него видимо кончились патроны, он прыгнул вперед, но не долетев до двери рухнул на пол и там затих.
В комнату вошла Вера Грачева. Сейчас она была похода не на призрак, лежавший на больничной койке, а на ту молодую Веру, что провожала нас в бытовке в полет. Как и тогда, она чмокнула меня в щечку.
- Здравствуйте, Дима. Очень рада вас видеть.
- Но зачем?..
- Он очень хочет с вами пообщаться. Все эти годы хотел.
- Ино правда уходит?
- Да, но я попытаюсь его в какой-то мере заменить. И его и Градуна и Митчелла. И мне бы хотелось, чтобы вы стали первым, кто пройдет через «новые врата». Вы бы только знали, где я только не побывала. Я даже вам немного завидую, вы столько всего увидите в первый раз.
Меня зовут Дмитрий Сомов, мне далеко за пятьдесят и двадцать лет своей жизни я, сам того не ведая, просидел на наркотиках. Все мои друзья мертвы, меня не держит на Земле ни любовь, ни дело, ничего. Может быть я стану прощальным обедом инопланетного разума, а может быть, обрету весь мир. В любом случае мое изношенное тело не прождет меня двадцать лет. Но мне не к кому и незачем возвращаться. Где-то там между огромных огненных шаров парит воробушек Лидочка. Ей сейчас не до меня – сбылась ее мечта. Возможно, и моя сейчас сбудется.